Мы предлагаем вашему вниманию характерный случай депрессии и ее лечения. Речь идет о случае 67 летней вдовы, которую при¬шлось почти ввести в дверь и которая не хочет садиться, так как она “не осмеливается”. Она жалуется на сильнейший страх и говорит о нелепых снах, будто она еженедельно имела дело с новым мужчиной, причем, однако всегда оставалась верной своему мужу; она мастурбировала, она читала, что это вредно, что это давит грудь — “Я всегда слышу крики моей внучки. Да, что говорят эти люди. О, Боже, они говорят, что существует некая скверная особа”.

Позавчера на прогулке она видела, как свет капал с солнца: “тогда я по¬думала: что это такое”. Люди все стали синие. “Затем они сделались совсем черными, одна женщина с одной стороны черной, с другой желтой”. “Это был чёрт, который спрятался в людях”. Она поэтому не хотела идти спать, т. к. думала, Бог указывал этим, что она будет наказана. “Два черных господина сидели внизу, один в середине высоко; они судили и возгласили: вечно, вечно, вечно ты будешь наказана в трех поколениях”. Ее исповедь была недействительной; все пойдет в газеты, весь ее позор. Она просит смилостивиться над ее бедной невинной дочерью; “и сказать невозможно, что я наделала”. Зять должен будет встать из могилы, чтобы еще раз быть наказанным, так как сказано до третьего поко¬ления”; также и внучка потерпит наказание. Если она выйдет, ее побьют; миллионы раз в наказание мне будут рубить пальцы; солнце смотрит на меня; оно теперь так мерцает”. Я жестокосердная мать. Дети надеялись на вечное блаженство, а я их этого лишила”. При этих речах больная ходит вокруг своего стула, ломает руки, причитает со стоном, то очень тихо, то громко. Выражение ее лица тревожное. О своей личной жизни, месте своего жительства, окру¬жающем она дает правильные сведения, ориентирована во време¬ни. Она также сознает, что она “душевнобольна”. В течение 6-ти недель она больше не может работать; “все, что я делала, я делала с усилием; дело шло плохо”. “У меня нет больше слез, как будто все чувствительные нервы отупели”. Не один “раз с ней происходили удивительные вещи. Мясо не доваривалось; чулки не слезали с ног; ключи валятся из рук; нитки перепутываются. “Все это делает какой-то дух; возможно впрочем, что это и нервы”. И здесь мы имеем дело с известным расстройством настрое¬ния, при чем по форме своего внешнего выражения здесь неско¬лько больше, чем у предыдущего больного, выступает тревожная окраска. В затруднении работоспособности обнаруживается во¬левая задержка. Далее, мы встречаемся с весьма обычным у ме¬ланхоликов болезненным симптомом, чувством внутренней тупости. Больные испытывают радость и горе не так, как рань¬ше; они жалуются, что их обычные чувства по отношению к род¬ственникам, по отношению к их профессиональным занятиям, к их любимым привычкам исчезли. В действительности нередко отмечается, что радостные или печальные события на высоте бо¬лезни оставляют удивительно мало впечатления на больного и только тогда начинают действовать, когда эмоциональное на¬пряжение проходит. Значительно богаче, чем в предыдущем слу¬чае, выражены у нашей больной бредовые идеи, как идеи греховности, так и идеи преследования. К этому присоединяют¬ся еще болезненные всевозможные толкования действительных происшествий и, наконец, настоящие галлюцинации зрения и слуха, которые стоят в самом тесном отношении к бредовым идеям; кое-что напоминает переживания, похожие на сон. Относительно наследственности родившейся вне брака бо¬льной ничего особенного неизвестно. Она сообщает, что училась средне и ребенком была шаловливым. В 21 год вышла замуж, имела двое родов, при чем один раз до брака; со своим мужем, который умер 10 лет тому назад, они жили хорошо. В 37 лет она заболела, настроение стало тревожное, она плакала, много мо¬лилась; весь мир, казалось ей, изменился. Через 5 месяцев она выздоровела, но через 3 года она снова проделала приступ тяже¬лого настроения, причем ее тревожила мысль, не дала ли она умершему ребенку одной своей знакомой по ошибке не тот по¬рошок. Третье заболевание двухмесячной длительности, по ха¬рактеру такое же, как первое, она перенесла на 44-ом году, четвертое, также быстро прошедшее, на 60-ом, после смерти ее зятя; тогда она не хотела жить и хотела повеситься. Через 4 года она снова поступила в нашу клинику, т. к. пыталась перерезать себе артерии и высказывала идеи самообвинения; через два ме¬сяца она была в значительно улучшенном состоянии выписана и оставалась здоровой до времени 10 недель тому назад, когда вдруг во время грозы у больной наступило состояние сильной тревоги; она думала, что высказала хулу на Бога: побожилась, чем навлекла на себя несчастье; сделала попытку отравиться на¬шатырным спиртом. Из этого анамнеза видно, что болезнь протекает здесь в виде ряда сходных приступов, которые следуют один за другим боль¬шею частью через 3—5-ти летний промежуток, но один раз при¬ступ был через 14 лет. Эта наклонность к многократному, то более редкому, то более частому возвращению приступов, насту¬пающих то вследствие видимого внешнего повода, то без него, является при меланхолии весьма часто, но не непременно. Ино¬гда промежутки оказываются приблизительно одинаковой про¬должительности, так что можно говорить о “периодической меланхолии”, но чаще распределение отдельных приступов в те¬чение жизни оказывается неправильным, так что между двумя типами течения границы провести нельзя. Клиническая картина отдельных приступов может быть очень сходной, но может обна¬ружить и большие различия. Так, мы видим впервые только лишь при последнем заболевании возникновение бредовых идей, а также галлюцинации. К этому мы должны прибавить, что эти симптомы не являются существенными в картине болезни. Опыт учит нас также, что “меланхолия с бредовыми идеями”, которая прежде считалась отличной от простой меланхолии (melancholia simplex), не должна от нее быть отделяемой. Длитель¬ность самых приступов, как у одного и того же, так и у различных больных, может колебаться от нескольких недель до многих лет. Нередко можно наблюдать, как в нашем случае, в позднейшие периоды болезни как удлинение периодов болезни, так часто и сокращение времени свободных промежутков, одна¬ко о полной закономерности не может быть никакой речи.